Борис Фабрикант / Boris Fabrikant

 
Крылья на прокат                                                  

Как будто я пишу не о себе,
А вижу сон под зонтиком Лукойе,
Где, наконец, гоняю голубей,
От солнца заслонив глаза рукою.

Как будто я уже всё пережил,
Но кто-то за меня считался с Богом,
А я ходил всё время по дорогам
За чистой правдой и по лужам лжи.

Теченью жизни счёт ведут в годах,
А я пересекал их на пароме.
Какой-то незнакомый посторонний
Рассказывал, что там, на берегах.

Начало взлёта – вдох и взмах крыла.
Меж временем и Богом, жизнью, мною
Дрожала тонко связка, но жила.
Не знаю до поры, какой ценою.

Прошедшее менять я не хочу.
А планы, эти клетки с облаками,
Мне Богу диктовать не по плечу.
Былое сшить цветными лоскутами,

И в простоте не потерять лица,
И пот не путать с божьею росой.
И вдруг понять, у жизни нет конца,
И улететь без крыльев по косой.

Уйти за горизонт не на закат,
И встречный, бывший, кажется, сосед,
Как в детстве во дворе велосипед,
Даст крылья на два круга напрокат

Точное Веронское Время                               

Сбывая мудрость понемногу
За хлеб, вино и серебро,
На площадях и на дорогах 
В законе Арлекин с Пьеро.

Глядят восторженные лица
На старый кукольный пейзаж,
Жизнь весела и долго длится —
Скрипит разбитый экипаж.

Он нас таскает по Вероне,
Беря горбатые мосты.
На площадях, как на перроне,
Следы китайской красоты

В параде лавок сувенирных.
На перекрёстках воздух сух,
И на стада туристов мирных 
Дант смотрит сбоку, как пастух.

Что в имени чужой столицы
Ты ощущаешь на губах?
Ты выменяй за эти лица
На стенах, спрятанных в церквах,

Уверенность, что всё вернётся,
Простится, сбудется, очнётся,
И время здесь не шевельнётся,
А повторится на словах.

Мы, опоздавшие потомки,
Во времени, скользящем вбок 
Находим пёстрые обломки
И поверяем на зубок.

Здесь время не прибито к дате
По естеству живой струи,
Сквозь трещины на циферблате
Нам лики видятся. Свои
 

* * *                                                                                 

Село Курортное с горячею землёй
морщинистой, как старческие лица,
и плоскою, как поле с кавунами
большущими, у сторожа за рубль
их за бутылку можно унести.

Обрыв у моря в глиняных ступенях
под ветром, вечно дующим вдоль склона,
песок холмистый, как большая карта,
и мы на ней прокладывали путь,
как будто создавали государство.

А вечером вино — бурда с махрою,
и каждой ночью счёты сводят звёзды,
как игроками брошенные кости.
По ним дорогу можно не найти,
и потому трескучий кукурузник 

в час утреннего молока парного
садится у забора бабы Нины
в густую деревенскую ботву.
Собрав арбуз, вино, песок и звёзды,
мы улетаем в следующий год

* * *                                                                                  

Переодеться в чистое бельё,
Как моряки перед последней битвой,
И начисто вести усталой бритвой
И думать, что воюешь за своё.

Там впереди обрывы и кусты
Рвут в лоскуты живое и одежду.
Но чаянья не могут быть пусты,
И никому не соскрести надежду.

А выбрать между миром и вождём —
Меж честью и бесчестьем, в самом деле,
Так хорошо, что мы с тобой успели
И ожили, как почва под дождём.

Нетрудно отойти от суеты
И новые слова найти к началу
Про то, что гений чистой красоты
Под алыми швартуется к причалу.

И где альпийский снежный переход
Часы переставляет на победу,
Там высь небес, как триумфальный свод, 
Так я с морозным выдохом приеду

И, обжигая личные горшки,
Сумею самому себе поверить,
Что, как медведь проспоривший вершки,
Держусь за корешки, по крайней мере.

* * *                                                      

Где-то за рекой крики, музыка, фейерверки,
Свадьба там у Вари или у Верки,
И полосочки цвета добегают до берега,
Недалеко ведь, чай, не Америка.
Холодно, сыро, глухо и серо.
Несколько детей родились когда-то,
Один умер, другой – офицером.
Тоже умер потом, но сперва стал солдатом.
Так можно размотать всё, что было, обратно
До того берега и последнего лета.
Народу мало, многие братья,
Да кто уже помнит про это.
Жить некогда, дрова, вода, пыль, холод,
Дороги забыты, провода рвутся.
Всё интересно, пока молод,
Потом день, вечер, утро в сутках толкутся,
Места себе не находят, куда-то уходят.
Куда ни глянешь, те же люди и птицы.
Самое живое в доме ходики, вроде,
Стрелки движутся и меняют лица.
А жизнь та же, что была до этого.
Вечер. Красиво. Всё фиолетово

* * *                                                               

Разбитая небесная дорога,
распятый воздух, мусор по краям,
упавший знак «деревня Мыубога»,
на камне краской: «Вы куда, а я?».

И никого, и тишина такая,
как будто похоронен, все ушли
и унесли ключи к воротам рая,
а говорили, вроде, не нашли.

Деревня без дымков и без порога.
Монету бросить, посчитать на чёт?
Под камушком бумажка, подпись Бога,
над подписью оценка «незачёт»