Екатерина Богерт / Katherine Bogert

Калифорниец                                                                                                   

Невосполняемое время:
Шрам, превращенный в шарм, 
И раздавивший одиночество Юпитер.
Неповторяемое время мы займем у всех взаймы,
Свое ничто возьмем с собой, ни с кем не поделившись,  
И спрячем в рукава, закатанные по глухую ночь,
Глаза, закатанные напрочь (навсегда),
И всплески пальцев, разбродившихся по телу.

Неисчерпаемое время:
Шарм, перетертый в шрам.
Когда утрачу волшебство свое перед тобой,
Спокойно сядем и займемся материальными вещами,
Обсудим наблюденья о других:
Вон там стоит, облокотившись о перила, 
Калифорниец зыбкий и завороженный жизнью -
В полях цветет его прекрасный ламборгини,
Жужжит мотор в озелененном сердце, перстень вспархивает с рук. 

Пена Фонтана                                                                           

Всплеском солнца по столу протертому.
Спелым жалом по твердому.
Вспышкой живого по мертвому. 
С наскока, с упертостью:
Я жизнь распознаю на ощупь, по фрагментам.
В осеннем жидком электричестве - 
Зацелловалл  тебя, 
Зацифровал навечно 
(желая завершить и подытожить) -
Макнул в кипящие, густые цифры камер, отражений рек.
Из любопытства, из желания продолжить
Вспенил горлом старое чувство -
Как будто чувство свежее извлек из прогоревшей формы -
Ради игры искусства.
Как будто роща спящая себя сама расщекотала.

И в сумерки из шеи откупоренной стекает осень,
И разлетается подхваченная вывертами ветра
Зыбкая юность - красавица Пена-Фонтана.

Сын                                                                                               

Я погрузился в приторность послеполуденных забвений.
Запотевают лица, разрастаясь как планктон, на окнах.
Касания чужие неприятны - неподвижны души - 
И ливнем смяты рельсы слуха.
Вполголоса проваливаюсь в.
Во вмятины теней, 
чернила солнца.

В домах рассеянные грации сидят,
Повиснув в воздухе, и пьют
Медлительную кровь стихов -
Для обобщения и насыщенья,
Для наслажденья. 
Для хорошего пищеваренья.

Жизнь ради жизни,
Умиранье для движенья:
В кружениях бездумных прячусь, словно голый:
Я не надеюсь ни на что  
И вытворяю бесконечно.

Спустя мгновение - столетье -
В глубинах ливней и полуденных забвений
Вокруг меня течет непрерываемый ребенок.
Взбирается по мне, как по стволу. 
По скрученному, по бутону горла - вверх -
Рукой своей схватив бутон.

Сын,
От жесткостей луны
Тугие скулы отщипнувший,
Я мягко постелил тебе под ноги лозы тел влюбленных,
Но ничего про жизнь не рассказал.
Я не умею говорить,
Я выбираю, что сказать,
Не знаю, что сказать,
Свою любовь к тебе обволокнув молчаньем -
Чешуйки языка стянулись, как дождливые чешуйки.