Мария Перцова / Maria Pertsova

Дни нашей жизни.
 
Мы живем нашу жизнь, будто дни – песок,
Целый пляж и сентябрь не близко,
А в киоске мороженое и сок,
А в кармане раздавленная ириска.
Оскользнулся? - рана станет рубцом,
Загрубеет рыжая корка.
Что стоишь над песчаным своим дворцом?
Подставляй, наполняй ведерко…
Но ведь каждый знает, что дни – песок 
В стекляшке часов песочных,
И перевернуть ее, как выйдет срок,
Полагаю, неправомочно. 


***
 
Давеча о смысле жизни рассуждали в самолете
Бутерброд жевали гадкий, как холодная война. 
В темном небе проявилось легкой косточкой в компоте
Что-то круглое, с прожилкой, может, даже и луна.
Жизни смысл? А если... херес? С твердым сыром, с козьим сыром,
На ступенчатой террасе над уснувшим городком...
Отмахнулся - это ересь, непродуманно и сыро,
О гипотезе спонтанной отозвался с холодком.
Ты сказал, он существует, но мы все ещё не знаем,
Как найти к нему дорогу - по волнам, по детским снам?...
А пока мы размышляли, скрылась косточка ночная,
Tвой чюрленис, мой солярис  - и вина налили нам.

Гул
1.                                                                
Мы случайные гости на этом пиру,
Принесенные ветром вселенной.
Нам плеснули вина, мы пришлись ко двору,
Мы сильны, мы умны, мы нетленны.

Как изысканны яства, как песня мила!
На арфистку глядим с восхищеньем,
Но куда-то тарелка опять уплыла
С приглянувшимся нам угощеньем.

И украдкою тянем скатерки лоскут
На себя, на свою половину,
Может быть, не заметят и мимо пройдут
Соглядатаи в масках звериных.

Приглушается к вечеру гул голосов,
И не хочется верить в курьезы,
Будто время стекает по лицам часов-
Неутешные детские слёзы.

…Продолжается пир, только - мерзкая слизь!-
Ворон чокнутый каркнул знакомо,
Да внезапно зловещие буквы зажглись
На фасаде соседнего дома.

2.       
Красная и синяя - на стене,
Ржа и прозелень - под крылом.
Мы живем, оказалось, в другой стране,
Не в той, в которой живём.

Запах гари у вин, а ещё - тщеты,
Смешан пепел с зерном сухим;
И не тем, что вдыхаем, разинув рты,
Дышим воздухом мы - другим.

Не тот, кто умер, положен во гроб,
Выясняется в суете...
Разве то, что писали всю жизнь, взахлёб,
Нацарапано на листе?


Графика
 
Я - график, у меня есть серый цвет
И темно-серый.
Есть цвет начала, цвет пустоты,
Который лекарями 
Узурпирован 
Сo времён себя непомнящих.
Есть цвет того, что было до начала,
Он облюбован
Служителями закона всякого.
Не так уж много. Достаточно,
Чтоб набросать скелет,
Структуру - дерева ли, мира.
Когда доходит дело до стихов, 
Я - график. Наверно.


***

Удивить, раскачать, растревожить,
На гудящие рельсы столкнуть,
Чтоб под смысла дырявой рогожей
Замерцала, забрезжила суть.
Кобру зла пышнохвостым мангустом
Укусить. Результаты не в счет.
Только это и может искусство...
Ну, а что тебе надо еще?


Фонарщик
 
Послушай, ну что тебе этот фонарь,
Зачем ты так нежно его протираешь?
Зачем восхищенно пред ним замираешь,
И вязкое масло в него заливаешь,
И клятву орешь, как футбольный фанат?
Зачем тебе светлый кружок в темноте-
Бездушной, безличной, бездонной, безмерной?
Едва ли отыщутся в круге неверном,
Потеряны где-то, в кавернах-тавернах
Судьбы, в беспорядке ее картотек...
Как знаешь…Конечно - толкуешь ты мне
Про лужицы света вдали и повсюду,
И, словно молитву, читаешь Неруду...
Прости, мой фонарщик, я рядом не буду,
Когда твой фонарь задохнётся во тьме.