Александра Рубинштейн / Alexandra Rubinstein

                                    ЧТО Ж ТЫ НЕ СПАС ИХ, БОЖЕ?

Слушать всё

АУШВИЦ-БИРКЕНАУ                                                 

Рельсы. Бараки. Вышки.
Проволока колючая.
Свечи. Вагон. К вагону
роза прикреплена.
Все мы отсюда вышли.
Чудом: представился случай.
Не доглядел дозорный.
Не догнала война.

Нам повезло родиться
позже, намного позже,
нас миновали звезды
желтые на груди.
Фото на стенах: лица...
Что ж ты не спас их, Боже?
Мир, что тобою создан,
страшен, как ни крути.

Груды оправ без стекол.
Обуви. Чемоданов.
Сотня коробочек с ваксой, –
есть и такой экспонат.
Мир это все прохлопал:
мир не меняет планы.
Дебет и кредит, и таксы, –
битва за электорат.

Я там была прошлым летом.
Это не отпускает.
Это теперь со мною,
видимо, навсегда.
Крым: «Ну при чем тут Судеты?»
Атом иранский: «Пугают!»
Шарик беремен войною.
Котишься ты куда?
                                           (2014)

* * *                                                      

Какой Новый Год, когда нет мамы с папой,
войне в Украине не видно конца
и болен любимый, и нет перспективы
приличной, – какой, черт возьми, Новый Год?
И ужас октябрьский всегда будет с нами,
а было счастливым седьмое число.
Войне третий месяц, Хамас еще в силе
и гибнут солдаты, и нету решенья
проблемы заложников. Кажется, Богу
опять не до нас.
А вы с Новым Годом. Не катит привычка
желанья загадывать ровно в двенадцать,
они не сбываются, что-то сломалось.
А раньше сбывались? Казалось, что да.
И все-таки ты покупаешь картошку,
горошек, четыреста грамм колбасы
и все остальное по вечному списку,
и с глупым упрямством, с упрямой надеждой
зачем-то строгаешь салат «Оливье».
Все так, но какой без него Новый Год?
                                                        (2023)

* * *                                            

Не согревает чай, и кофе не бодрит,
отчаянье, отча–янье вовсю рулит.
Безумная война идет четвертый год,
и нет у бездны дна, и медлит мир и ждет.

И медлит мир и ждет, примеривает стразы,
пока в туннелях Газы счет на часы идет:
пол-плесневелой питы, без света и лекарства…
Заложников теперь фильтруют по гражданству.

«Тебе не повезло: ты лишь израильтянин, –
вот если б у тебя еще был паспорт США…»
«Тебе не повезло, как и твоей Украйне,
и мир любой ценой хватай, моя душа.»

И ночи нет конца, и, не смыкая век,
шепчу: «обычный век, картонные сердца».
                                                      (2025)