Lev Oborin/ Лев Оборин
"...принадлежать к породе, требующих любви"
Слушать всёЛЕДНИКИ
1.
Вопреки всем прогнозам, ледники наступали
ледники всем прогнозам
тянулись, как мои руки, и несли в себе кости
между всякими пальцами немудреные фьорды
кости бумеров поставляются
в индивидуальных пластиковых упаковках
сарафанное радио всполохами передач
смятых пальцами доносило
обрывки и джинглы прекрасной эпохи
мы, они говорили, прошли дистилляцию белым шумом
мы безвредны; сам факт приема
превращает нас в реплики — копии — дубликаты
Лёд глушил сигнал. Вопреки всем прогнозам
лёд отлично глушил сигналы
лёд показывал зеркало небу в звёздный горошек
и оно отступало.
2.
Запретил себе думать о многом; о мире
так называемых диких страстей
запретил тоже;
так размеренно, плавно беседуют книги
упокоиться между ними, вплестись в разговор
за чаем хорошей марки;
впрыгнуть в окошко сёрфером — прямиком
сёрфером светлячком —
с волны поисковых запросов
«трахает брата готовыми рефератами казнь в китае
пикабу; казнь пикачу бесплатно»
зная что это неправда
волны давно закончились; замкнутый разговор
не разойдётся и не прервётся;
прикладывать лёд к горячему лбу, следя
чтоб не капнуло на страницы
3.
Из колонок альбом по рекомендации друга
нечто среднее между
ангельским пением и неисправной электропилой
или санный спуск в Антарктике — но полозья
оклеены абразивом
чтобы со свистом не кануть в глубины китов
говоря что холоден — неужели не понимают
как дрожит холодный
от холода который должен его крепить
или что в пальцах, хватающихся за льдину
кровь куда горячее
чем следует — это и подведёт
Ревностно соблюдается протокол. Ноты
моментально вскипают
и снежным веером закрываются надо льдом
теперь можно и расходиться
4.
Расходиться — расстилаться — развеиваться — спать
не переворачиваясь набок,
не тратя сон на подсчет дивидендов
от перевёрнутых белым вверх
заложенных в банк участков
ссыпанных домов и гостиниц
изо льда торчали пни, перископы букв
мусор пунктуации приносило в кассу
где хранились риторические вопросы
Что здесь удалось? (Раздувай, старина
белоснежный парус, хрустящий
как простыня на морозе)
что здесь удалось? алмазный венец
асбестовый мой абандон
целлюлозное поле — поле
всего, что вокруг этих слов
* * *
Свет, разойми обоймы,
чипируй награбленное добро,
а над убитыми
бессильно поникни фотонами?
Нет, устремись к ним упруго
и не покинь их в земле;
ты же, оставшийся свет, встань
перед убийцами,
перед насильниками,
перед грабителями,
ослепительно,
беспощадно;
а по нам, наблюдателям,
равнодушно скользни
и оставь в темноте, пока
мы сами к тебе не выйдем
* * *
Страшно принадлежать к породе
требующих любви,
взыскивать ее
окровавленными губами,
нетерпеливо смаргивать с глаз
красную поволоку.
Страшно и горькие сроки отсчитывать,
и писать бумажные письма,
чувствовать церкви
пустыми пространствами
прихотливого выреза,
видеть, как строится
антимраморная карьера.
Несколько раз
ты выходил на новый
уровень, новые рубежи,
и онейрический твой герой
пересекал зловещую
долину, убегая от мамы
со ртами на месте глаз —
интерпелляция as it is.
В будущем, там —
руины в последних усилиях
генераторов дыма, и бег
в неподходящих сандалиях
все приближает, все отдаляет патент
на благородство.