SASHA NEMURIVSKY/ САША НЕМИРОВСКИЙ

                                   ИТАЛЬЯНСКОЕ ТРИО

Этот цикл было написан более года назад во время путешествия по Италии. Посланный в разные внутри рашковксие журналы он не удостоился публикации, хотя до Войны, мои произведения принимали и печатали, причём принимали всё, 100%. Похоже, что редакции сидят набрав полные штаны и трясутся. "Back, back in USSR!" итак вот Итальянское Трио.

Слушать всё

КОЛИЗЕЙ                                                                                   

Эти камни 
видели больше крови, 
чем нарисовано в Ватикане 
на картинах, висящих по стенам.  
Только они молчат.
Подогнаны вровень
друг с другом, они — ¬бесполезный свидетель бренных 
тел и того, кто кого из них как кончал,
протыкая, рубя, душа, 
разрывая на части, 
наматывая на колесниц ножи.
Врага можно прощать,
только когда рассчитываешь его пережить. 
Властно
поднятый палец 
или в ярости опущенный –
здесь ни причём.
Помилование – симптом убийства.  
Этот кирпич помнит и тех, и этих. Катится с отпущенными 
поводьями повозка,
песок арены
по плечи заметает возницу.
Сноска 
на другое время –
бессмысленна.  Смерть всегда оставляет воронку, 
пустую глазницу,
ротонду. 
Колизей –
это первая версия.  Здесь было жарко, громко.
С тех пор ямы только идут плотней.
И лишь молчание камней
непробиваемо для бомбы.

SIENA BLUES                                                                                 

Городок, где всё, что могло, уже случилось.
Крепость разрушена,  
замок продан. 
Засушенная 
история разложена по кружеву 
древних улиц коллекциями по видам и по рода́м
и о́тдана на милость 
поро́дам 
разных туристов. 
Городок, где всё, что творится – 
это скачки по кругу, 
в котором Возрождение, начавшись, заблудилось
чумы порою.
Мастера́ гением таланта взывают к богу,
но пронизанный его духом 
готический собор
навсегда недостроен.
 
Из того, что может ещё случиться —
птичий хор
на седом рассвете, 
разбудив пейзаж,  
оживит статую, на которой дети
сосут волчицу.
Да субботы вечер
подслушает, как раскованное средневековье, 
не снимая доспехов, танцует джаз.

АФРОДИТА                                                         

Здравствуй, волшебник Алессандро.
Жизнь назад, когда мы встречались, 
я был стеснён в средствах и беден опытом. 
Тогда экспрессо с круассаном 
подрывали бюджет, 
оставляя лишь на входной билет, 
исключая днём сдобные
хлебцы, сэндвич и тому подобное. 
Тогда тобой нарисованные Венеры — обжигали, 
ибо, выведенная кистью, моя жена  
притягивала своей светящейся кожей.
С тех пор мимо прошагали
армии, невзирая на
то, что впятеро возросла цена
за вход, и булочки с кофе тоже
сумасшедше подорожали. 
Ты по-прежнему глядишь вперёд 
и вдаль с автопортрета.
Но у Афродиты видны морщины, 
пропала талия, 
а стройные ноги
покрывает рисунок вен.
Не пойми меня неправильно, — 
она прекрасна, а то, что многие
мужчины 
не видят из-за стекла отсвета,
никак не мешает взгляду находить то, что выше колен.
Стравливая
в ревности века, 
отделяющие действительность от идеала,
твоё волшебство пребудет, 
ибо рука
Создателя, когда творить перестала,
существует в другом мире, чем люди, 
каждый раз выписывая любовь с начала.

МАЛЕНЬКАЯ ПРИНЦЕССА                                 

Ты родилась, когда включили чуму.
Пошла в ясли, когда началась война.
Потому
тебе зачтётся и нелюбовь, и беда.
И ни к чему
колокольчику 
звенеть, отражая пустые слова.
Ни к чему поддакивать, повторяя враньё.
Все большие, кто перед тобой виноват,  
пройдут, и их уже ничто не вернёт.

«Трынь-трава»
всегда вырастает там, где посеют ложь.
Но, ничтоже сумняшеся, 
история перепишет себя сама.
Ты береги добро, а зло не трожь,
и всё получится хорошо.
Поломав
планы, будет день приходить и приносить снег, 
но в твоих глазах будет весна греть 
и растоплять лёд.
Ты – цветок свободы,  мой юный грех,
и пусть в тебе вызревает небесный  мёд.

Клеть –
твоя колыбелька – стоит в лесу,
где в грозу,
прячась из тени в тень,  
бес бесу выдирает шерсть.
А какой витязь войдёт под деревьев сень, 
то, считай, пропал, —
отберут жизнь, измарают честь.
В тех краях леший правит разбойный бал.
Но, покуда тебя там мать хранит, —
дай ей бог удачи, да хитрость дай,
но, покуда то́чит 
вода гранит,
Колокольчик,
пой про любовь и рай.

Напоминай,
что свобода – она внутри,
и другая прямо лежит стезя.
Говори, 
читай не на одном языке.
Убегай из мест, где время идёт назад,
босиком ли, в одном носке.
Уходи, не бойся пребыть одна, 
Не оглядывайся. В возке, 
да хоть на арбе. 
Ты родилась, когда началась чума, 
растёшь, покуда идёт война.
Ты давно уже за всё прощена,
и, наверное, я в тебе.